Как воздух чист! Он свежий и прохладный.
Мне так спокойно… И немного грустно.
Кленовый лист, блестящий, шоколадный,
На мокрую траву спустился грузно.
На низком небе серые разводы
И тишина. Дуть ветры перестали.
А яркие плоды, дары природы,
Уже поблекли и давно опали.
И лишь остались на ветвях березы,
Едва дрожа в неярком синем свете,
Хрустальные ноябрьские слезы,
Как долгая тоска о теплом лете.
Лилово – лилово – лилейная гладь —
Дневная изнанка звенящего неба.
У сонного дуба тихонько присядь,
Отведай кусочек священного хлеба.
Тот хлеб освящен неизбывной жарой
И каплями влаги грохочущей тучи,
Изысканной радуги яркой игрой
И ветром, ленивым, душистым, могучим…
Две звезды, две души золотые,
Что живут в небесной тихой мгле,
Вниз глядели на поля пустые,
И на сны, что бродят по земле.
И беседа потекла рекою
Средь неспешных волн других бесед:
«Знаешь, что меня так беспокоит?
Мысль о тех, с кем нас сейчас уж нет.
Ведь при жизни мы добро дарили,
Свет, тепло, любовь, сиянье глаз…
Знаю я, что нас не позабыли,
Но как можем мы помочь сейчас?»
И пришел неспешливым приливом
Серебра другой звезды ответ:
«Ты грустишь о времени счастливом?
Говоришь о свете? Вот он, свет!
Мы с тобою созданы из света!
Сотни миллионов лет земных
Можем мы сиять и слать приветы,
Радуя родных и неродных.
Если человеку вдруг взгрустнется,
Заплутает, не найдя пути,
То звезда во мраке улыбнется,
Показав ему, куда идти.»
Белые, пышные, легкие, пенные,
Ежеминутно слегка переменные,
Солнечный лик затемняя слегка,
Шествуют по небу вдаль облака.
Даже на вид леденяще холодные.
Невозмутимые. Вечно свободные.
Вьются, как мысли, в немой тишине.
Невероятные, словно во сне…
Ты ворвался в меня, как полночный звонок,
Захвативший и душу, и тело.
Мои слезы чисты, как хрустальный клинок,
Но тебе все равно — в этом дело.
Источаю тревогу, кокетство и шик
На людей, что меня окружают.
Но мой злой фейерверк для тебя просто «пшик»,
Ну а «пшики» тебя раздражают.
Я сражаюсь с собой, я глотаю мечты,
Презирая тебя в знак протеста.
Я хочу на свободу, на волю, но ты
Слишком много во мне занял места.
Я безумие пью, как застывшую кровь,
Жаля сердце с отчаянной силой,
И кричу я в истерике: «Сука Любовь,
Ну за что ты меня укусила?!!»
Вдаль минуты шуршат, губы сердца дрожат,
Песнь заветную шепчут беззвучно.
А тебе ни к чему мой изысканный Ад,
И тебе безразлично и скучно.
Но небесную силу в себе я убью,
С белой глиной земной переплавлюсь.
Я — Звезда, но себя я в куски разобью.
Стану проще. И, может, понравлюсь?
И бросаюсь я в ужасе вниз головой:
Звук удара. И ангелов трубы:
Из души вырывается тягостный вой,
Раня сердца разбитые губы.
Я проста и мила. Состою я из роз.
(Остальным отобедали волки.)
Не дает мне покоя один лишь вопрос:
Ну зачем, почему я – осколки?..
