В ночной круговерти кошмарного танца,
Где рвется реальность, где крошатся сны,
Мне Тьма обнажила убийцу-посланца,
В глазницах хранящего свет Сатаны.

Меня оглядел он, слегка насмехаясь
Над жалкой, червивою сутью моей,
Из рта его черный язык, извиваясь,
Коснувшись груди моей, скрылся вдруг в ней.

И я, захлебнувшись агонией раны,
Приветствуя кровь, что шипя поползла,
Впивая в себя жадно взор его странный,
Хриплю, вопрошая о сущности Зла.

В широком оскале вдруг рот растянулся,
В сиянии хищном — забвенье всех бед,
Я к смерти готовлюсь, а он — улыбнулся,
С презрительной жалостью дав мне ответ.

Метнулась внезапно когтистая лапа,
Пронзил меня молнией дикий экстаз —
В ладони его содрогался и капал
Мой мяса кусок, умирая сейчас.

Его разломав, как гранат переспелый,
Посланец мой взгляд устремил в глубину.
И, в сердца ядро я проникнув несмело,
Крича, отшатнулась, глотая вину.

И хохот взрывается бешеной болью,
В глазах моих бьется и корчится свет,
Он шепчет жестоко: «Теперь ты довольна?
Вопросов иных у тебя уже нет?»

И я, замерев, обреченно киваю,
Глаза мои, лопнув, сгорели в огне.
И ярко, безжалостно я постигаю:
Все Зло, что ищу я, сокрыто во мне.