Я поезд, ждущий у перрона.
Готовлюсь в путь, вперед и с песней.
Я одинокая ворона.
Лечу во тьме. Так интересней.
Я роза, дуб и подорожник,
Я арфы песнь в плену мгновений.
Я — чистый холст. Идет художник…
Я жду его прикосновений.
Категория: Душевное
Перемирие
Я, как обычно, стоял за прилавком, когда дверь магазина звякнула колокольчиком. И вошел Сэм. Глаза его были сонными, но держался он бодрячком. Сэм направился прямо ко мне. Впрочем, больше тут никого и не было.
– Хай! Дуа. Пиуа. Оди-ннн ксипсы.
Понять его было бы нелегко, но я уже навострился. «Два пива, один чипсы», что же еще.
– Какое пиво?
– К-рррасное!– это прозвучало неожиданно четко.
Своей несуразной волосатой конечностью он протягивал мне купюру. Я осторожно взял её (вроде бы без слюны), отдал покупки и сдачу. В лицо ему я старался не пялиться. То ещё зрелище, знаете ли. Я пока не привычен.
Сэм достал из кармана обвисших штанов пакет и убрал туда продукты.
– Спа-си-уо! – в вежливости ему не откажешь.
– Передавай привет Александру!
– Д-уа!
Он направился к выходу, виляя пушистым рыжим хвостом из прорези в штанах. Ретриверы – самые дружелюбные собаки в мире.
Автор иллюстрации — Елена Саморядова, г. Хабаровск
После его ухода я некоторое время читал газету. Статья на второй странице прямо-таки вопила о новейших достижениях генной инженерии. И неудивительно. Таких как Сэм с каждым днем становится все больше. Колли, пудели, болонки – трансформированные породы всё прибывают. Стоят эти т-собаки, конечно, очень недешево, но желающих их приобрести предостаточно. Я слышал, что есть запрет на трансформацию собак агрессивных пород, впрочем, их наверняка уже полно в армии.
У генетиков ушло невероятно много времени на расшифровку собачьего ДНК! Я читал об этом еще в детстве. Зато теперь они могут творить с этим ДНК все, что пожелают. Я-то в курсе новостей науки, потому что еженедельно читаю «Вестник британских ученых». Полагаю, в свои сорок с небольшим лет я в отличной интеллектуальной форме.
Колокольчик на двери опять подал голос, и в магазин вошли две девушки. Не местные. Та, что повыше, была светловолосой и полной, в обычной одежде. Вторая оказалась стройной низкорослой шатенкой. В шляпке. Ее лицо скрывала густая вуаль, на руках были кружевные перчатки. И одета она была в какое-то тёмное кукольное платье.
Чего только не увидишь.
Они подошли к прилавку, и я заметил, что «куколка» движется с не присущей обычному человеку грациозностью. Наверное, она балерина. Читать далее
Я такая, как есть
Я такая, как есть,
И с другими, и дома.
И считаю за честь,
Что с собою знакома.
Столько шума вокруг,
Бесконечные драмы.
А зеркальный мой друг
Шлет улыбку из рамы.
Говорит: “Не скучай,
Счастье — сиюминутно!”
Мы идем ставить чай.
Я и я. Нам уютно.
Кто-то курит в подъезде
Кто-то курит в подъезде,
Кто-то ищет подругу.
Я не здесь, мы не вместе,
Мысли-пони по кругу…
Утомились лошадки
Чуть волочат копыта.
Жизнь — сплошные догадки
И мечта позабыта…
Киберкот
Старик был очень одинок. Он давно уже смирился, сжился со своим одиночеством, оно заменило ему жену, умершую восемь лет назад.
Он стоял, опершись узловатыми пальцами на подоконник, и смотрел на улицу. Предзакатные тени смягчали шум, люди спешили домой. Там, по другую сторону стекла, был целый удивительный мир, ежедневный спектакль, в котором старик иногда участвовал в роли статиста. Но сейчас темнело, скоро опустится занавес ночи, а все действующие лица вновь обретут свое исконное “Я”, слившись со сном…
Что–то мягко толкнуло старика в ногу. Он опустил глаза и улыбнулся, растянув сухие губы – это был Максим, его киберкот.
Он наклонился погладить пушистую спинку, и в груди глухо заворчала, заворочалась боль, такая же обычная и близкая, как и одиночество.
– Надо бы сходить к врачу, – привычно пробормотал старик, направляясь на кухню к холодильнику и доставая пахучие капли.
– Мявр? – спросил Максим, как показалось старику, обеспокоено.
Старик медленно выпил лекарство, не чувствуя вкуса, подождал… Боль отдалялась, уходила в неведомые глубины его тела, грозя, дескать, подожди, старик…
Он убрал капли обратно в холодильник и взглянул на Максима. Киберкот, урча, подошел и принялся тереться головой о его штанину. Старик наблюдал. Иллюзия была полной.